Владимир Васильев - Джентльмены непрухи: [сб.]
Матурана, весь вчерашний день прошагавший в двух шагах впереди монахов, так что тем волей-неволей приходилось следовать избранному им пути, согласно кивнул.
— Я и не думал оспаривать ваше первенство. Но как я расскажу вам о тайнике? Для этого нужно придти на место. Знаете озеро Десяти Гротов?
Дан знал, хотя ни разу не видел его и не приближался ближе чем на недельный переход. Оно значилось на картах, издревле изучаемых монахами, одинокое горное озеро, походившее на петушиный гребень.
— В Гротах? — хмыкнул Су То. — Надежно. Сам-то хоть отыщешь его вновь?
Матурана всем видом показал, что на глупые вопросы отвечать не собирается; впрочем, Су То и не ждал ответа.
— Ладно, пошли, — проворчал Даан. — Но не вздумай хитрить, чужак.
В голосе его звенел вечный лед.
«Не наткнулись бы на Око Орлы, пока мы идем к озеру. Наверняка в тех местах шныряют десятки их лазутчиков», — подумал северянин. Он не ошибался: лазутчиков хватало и здесь. За троицей именно в этот момент наблюдали две пары любопытных глаз. С двух сторон…
Посланники спускались в узкое ущелье за отрогом Пе, укутанное плотной утренней тенью. Внизу, параллельно отрогу, тянулась старая тропа. Если, выйдя из каменных врат ущелья, свернуть влево, то тропа спустя день-другой (смотря как быстро идти) сольется с Северо-западным трактом, ведущим в Столицу. Если же свернуть вправо и следовать тропе, она взберется высоко на южный склон Фын-Бая. Туда и стремились монахи с чужаком-островитянином. Озеро Десяти Гротов лизало свое скалистое ложе, зажатое в узкой котловине на полпути к снегам.
Матурана снова очутился на шаг или два впереди Даана и Су То, но Даану с самого начала было все равно, где тот идет, а Су То на этот раз не высказывал недовольства.
Матурана, уныло уставившись в дорожную пыль, вдруг тихо предупредил, не отрывая глаз от земли:
— Справа выше по склону кто-то есть. Только не поворачивайте головы, пусть думает, что мы его не видим…
Даан скосил глаза насколько это было возможно, но никого не разглядел.
— Ты уверен?
— Я заметил, как он перебегал от камня к камню. Прячется, значит что-то замышляет.
В словах Матураны имелся известный резон.
Подал голос Су То:
— Да и слева какой-то человек… Даже не прячется. Стоит, смотрит.
Матурана замер, Даан и Су — тоже. Человек слева остался недвижим, а тот, что справа, неожиданно вынырнул из-за скалы шагах в семидесяти выше по склону. Уверенно прыгая по камням, он приблизился.
— Куда шагаете, путники? — осведомился он тоном человека, который имеет право спрашивать.
— В Шатан, город за Фын Баем, — твердо ответил Даан. На самом деле их цель лежала неизмеримо ближе.
— Что же ведет вас туда? — незнакомец был не в меру любопытен.
— Дорога, — ушел от ответа Даан. — А тебя что вынуждает расспрашивать мирных путников?
— Любознательность, — парировал незнакомец. — Вы монахи?
Даан и Су То переглянулись; губы их тронула усмешка.
— Монахи, вроде бы, бреют головы. Или я неправ? — спросил Даан.
Незнакомец тоже усмехнулся, но как-то недобро. Потом процедил сквозь редкие зубы:
— Не всегда… Бывают исключения…
Даан пожал плечами. Незнакомец начал ему надоедать. Наверное, это человек из клана Орла. А их Высшие велели остерегаться. Даан размышлял как от Орла поделикатнее отделаться, но вдруг тот впился взглядом куда-то за спины путников, издал невнятное восклицание, опрометью пересек дорогу и устремился вниз по склону, опережая даже потревоженные им же камни.
Все оглянулись — вдалеке кто-то вооруженный шестом сражался со вторым соглядатаем. Прежде чем успел вмешаться недавний собеседник, человек с шестом уложил противника на камни, подхватил котомку был таков. Скоро он скрылся в зарослях, покрывающих склон ниже дороги.
Монахи снова переглянулись и продолжили путь. Теперь Матурана шагал немного позади них.
7
Наутро после Турнира, когда двое избранников и их добровольный помощник покинули монастырь, Сатэ нашел в дальнем тауте Юла. Тот был мрачен, словно безлунная ночь. Старик молча сел рядом с ним.
Солнце успело заметно подняться, прежде чем он заговорил.
— Сорок восемь лет назад я провел три поединка на Турнире. Дважды я одолел соперников-южан, третьего — не сумел. Но и он меня не одолел. Знаешь, кто это был?
Юл Ю впервые взглянул на Сатэ.
— Кто?
Старик вздохнул:
— Тао, Первый-в-храме Юга. Поэтому полосатая лента так и не обвила мою шею.
— Она досталась Бину, Первому-в-храме Севера, не так ли?
— Ты догадлив, Юл.
Глубокий вздох прозвучал в повисшей тишине.
— Я так надеялся исполнить Обряд! До последней минуты.
Голос Юла полнился горечью.
— За этим я и пришел, — невозмутимо изрек Сатэ. — Слишком это важное дело, чтобы поручить лишь двоим. Или троим, как случилось на этот раз и как случалось раньше.
Юл вскинулся, словно вспугнутый олень. Сатэ продолжал:
— Почему, как ты считаешь, с Дааном и Су То отправили чужеземца а не тебя, скажем? Ведь ты, по мнению Высших стоишь большего, нежели чужеземец.
Юл молча внимал, жадно, как изголодавшийся путник, добравшийся до таверны.
— Собери всех до-безутешных. Южан тоже. Высшие ждут вас. Знайте: Обряд вершат многие люди, и у каждого своя, известная задолго до начала роль. Настал черед и вам узнать свои роли.
Сатэ встал и бесшумно покинул таут. Юл еще несколько секунд оставался недвижим. В эту секунду он понял, что значит «родиться заново». Хотелось вскочить и бегом броситься на поиски товарищей-неудачников. Но он неторопливо встал и так же неторопливо направился к выходу.
Глава третья
1
Деревня была захудалая, Даан даже назвал бы ее болезненной.
Хотя и большая. Люди одеты в невообразимые лохмотья, в глазах нездоровый блеск. Су То презрительно оттопырил губу — в цветущих долинах юга не найти таких убогих лачуг и таких грязных улиц, хотя нельзя сказать, что абсолютно все живут там счастливо и богато. Даан только вздыхал: где-то в глубинах памяти памяти шевельнулось воспоминание о такой же захудалой деревеньке, грязной улице и убогой лачуге, именуемой некогда домом. Лишь островитянин остался невозмутим.
Довольно быстро удалось договориться о пище. Правда, хозяева ничего кроме рисовых шариков и воды не смогли предложить, но монахи не из тех, кто привередничает. Медная монета повергла крестьян в немое изумление; путники тут же поспешили убраться.
